Мы встретились с Кларой накануне её очередного приезда в Москву на фестиваль Vivarte и нового выхода на сцену зала Михаила Врубеля. Началось интервью не совсем обычно — с вопроса самой Клары

Напротив входа в зал, где я играла в прошлом году, я видела картину. На ней изображена луна. Вы не знаете, как она называется?

Скорее всего, это «Лунная ночь на Днепре» Архипа Куинджи. Она как раз недалеко от зала Михаила Врубеля. Вам она запомнилась? 
Между репетицией и концертом я обошла почти все залы галереи, но именно у этой работы провела много времени. Вы знаете, я думаю, она была для меня источником вдохновения перед выступлением. Ведь музыка и живопись очень сильно связаны. Художники выражают в картинах то же, что музыканты стремятся высказать в своей игре.

Клара-Джуми Кан

Не так давно в одном интервью вы говорили, что вам близка русская культура. Как так сложилось?
Думаю, дело в том, что мои первые учителя были русскими. Я даже немного говорила по-русски в детстве. Помню, как занималась с частным преподавателем из России. Но через два года моя семья переехала из Германии в Нью-Йорк, и я переключилась на английский. Теперь я уже не понимаю русскую речь. Кроме того, нельзя не упомянуть русских скрипачей. Да и вообще, можно ли не любить русскую музыку? Мы почти всё время её играем. Чайковский, Шостакович, Прокофьев, Стравинский. И мне очень нравится русская литература. Жаль, что я не могу перечитать все романы Толстого на русском языке. Думаю, впечатление было бы совсем другим.

На последнем конкурсе Чайковского вы получили специальную премию «За лучшее исполнение концерта с камерным оркестром» и просто произвели фурор. После конкурса что-то изменилось в вашей жизни? 
Конечно. В наше время нельзя быть… скрипачом международного уровня, скажем так. Вы можете быть популярны в Соединённых Штатах, Европе или Азии, но очень сложно завоевать известность во всём мире. А теперь, после этого конкурса, я понимаю, что могу больше выступать в России. Я познакомилась со многими великими российскими музыкантами, такими как Гергиев и Спиваков. Вы, наверное, хотите знать, собираюсь ли я теперь строить карьеру в России? Думаю, нет, но конкурс позволил мне приезжать сюда чаще. И я уверена, что это и стало для меня самым главным призом.

С кем бы вы хотели сыграть на одной сцене? У вас есть кумир?
Боюсь, всех моих кумиров из мира скрипичной музыки уже нет в живых. Что касается дирижёров, я мечтала сыграть с Гергиевым. И эта мечта сбылась. А вот любимых пианистов у меня очень много, у каждого из них свои сильные стороны. Выбрать было бы сложно. Думаю, я была бы рада сыграть с любым человеком, который любит музыку так же, как я.

Какую музыку вы слушаете?
Мне нравится джаз, если не считать классическую музыку, конечно. Он идеально подходит, когда хочется расслабиться в конце дня.

А любимый композитор? 
Мои любимые — Брамс и Шуман. Я много о них читаю и, разумеется, слушаю. Мне кажется, Брамс действительно был послан на землю Богом. А в музыке Шумана я нахожу много собственных личных переживаний.

Вы начали учиться музыке в три года. Обычно ребёнок в этом возрасте и разговаривать едва умеет. Почему ваши родители так спешили?
Мои мама и папа — музыканты.

В семье четверо детей, я — третья. Мои старшие брат и сестра уже играли на фортепьяно, скрипке и виолончели. У нас в доме музыка была забавой наравне с куклами и машинками. В общем, я начала играть на пианино. Моя семилетняя сестра тогда играла на скрипке. Звучание этого инструмента мне нравилось больше, оно сильнее меня притягивало.

Архип Куинджи. Лунная ночь на Днепре. 1880 г.

Принято считать, что у профессиональных музыкантов, как, например, и у артистов балета, в сущности, нет детства. 
Я не могу сказать, что чем-то жертвовала в детстве. Хотя детям, которые занимаются музыкой, приходится постоянно следить за тем, чтобы не повредить руки. Некоторые дворовые игры оказываются под запретом, свободного времени почти нет. К счастью, я всегда была в окружении детей, тоже занимавшихся музыкой. У меня не было друзей, глядя на которых я могла бы сказать, что хочу играть в другие игры. Я считаю, скрипка для ребёнка — отличная игрушка.

Что, по-вашему, нужно сделать, чтобы стать звездой?
Если вы хотите стать звездой, не надо стремиться ею стать. В 11 лет мне пришлось прекратить заниматься скрипкой на несколько лет из-за серьёзной травмы руки. Как раз тогда я начала ощущать, что становлюсь известной. И вдруг — всё оборвалось. Теперь, когда мне почти 30, я думаю, что тогда мне очень повезло. Я переживала это как трагедию, но теперь понимаю, что таким образом избежала звёздной болезни. И дело не в том, что нужно быть скромным музыкантом. Важно понимать, что всегда есть чему учиться, что на каждой сцене ты получаешь бесценный опыт. Больше общаться с коллегами по музыкальному цеху и вообще с людьми вокруг.

Расскажите немного о вашей скрипке.
Это скрипка Страдивари 1708 года, которая называется Ex-Strauss. Она принадлежит компании Samsung, точнее действующему при ней фонду. Я играю на этом инструменте уже три года и ни на что бы его не променяла. Эту скрипку мне очень удобно держать, и я могу извлечь из неё именно те звуки, которые хочу. Она позволяет мне раскрасить свою музыку.

Вы много путешествуете, жили в разных странах. Где вы себя чувствуете дома?
Я знаю, что мой ответ, наверное, кого-то разочарует, но на самом деле я чувствую себя дома на сцене. Бывает, что приезжаю домой на пять дней после шести месяцев разъездов и тут же снова стремлюсь играть для публики. Старшие коллеги часто рассказывают мне, что стали особенно скучать по дому после появления детей, им пришлось искать баланс между работой и личной жизнью. Но у меня пока нет детей. Возможно, поэтому я могу полностью посвящать свою жизнь музыке.

Можно сказать, что сцена — это и есть ваша жизнь?
Когда я играю даже для небольшой группы людей или себе самой, мне кажется, что играю вовсе не я. Я всегда желала понять, что именно подталкивает меня к игре на скрипке. Да, я согласна: смысл моей жизни сейчас заключается в выступлениях на сцене, потому что, когда я долго не играю, перестаю чувствовать, что жива. На сцене я понимаю, зачем существую. Но я думаю, здесь всё дело в возрасте. Уверена, когда у меня появятся дети, когда я выйду замуж, многое будет совершенно иначе. Пока же я чувствую, что краски жизни ярче всего на сцене.

Выступление в Третьяковской галерее произвело на скрипачку сильное впечатление, и в этом году она вновь приняоа участе в Vivarte