Интервью

Борис Андрианов
Борис Андрианов: «Сначала это был очень сложный путь…»
Десять лет – это много или мало? Десять лет существования фестиваля VIVACELLO, объединяющего вокруг себя мастеров и поклонников виолончельного искусства, принесли огромное количество незабываемых событий, встреч, открытий. Стартовав в 2008 году с легкой руки замечательного виолончелиста Бориса Андрианова, нынче VIVACELLO стал фестивалем известным, престижным, ожидаемым. А как все начиналось? Где та точка отсчета? Об этом и многом другом мы поговорили с основателем и художественным руководителем фестиваля Борисом Андриановым.
Текст: Ирина Шымчак Фото: Ирина Шымчак

— Действительно ли VIVACELLO – единственный виолончельный фестиваль? Знаю, что у Георгия Гусева тоже был виолончельный фестиваль?

— Конечно, нет. Но у Гоши – не совсем фестиваль, скорее, это образовательная история с мастер-классами. Кстати, я тоже принимаю в них участие. Но одно знаю точно: такого полноформатного фестиваля, который проходил бы в больших залах, с оркестрами, чтобы звезды приезжали, – я не припомню.

— Давайте оглянемся в прошлое. Итак, 2008 год. Уже существует «Возвращение», в котором вы, между прочим – активный участник. Как вам пришла в голову идея своего фестиваля, в котором те же участники, да и концепция похожа? Кроме главного центрального героя – виолончели.

— Ничего общего нет с «Возвращением»! Во-первых, фестиваль «Возвращение» – это фестиваль камерной музыки, в котором принимает участие масса разных музыкантов. У нас – фестиваль разножанровой виолончельной музыки, не только камерной. Это два.

Но, даже если бы у меня был фестиваль, который выглядит под копирку как «Возвращение», не вижу в этом ничего плохого, потому что чем больше фестивалей и разных хороших музыкальных событий, тем лучше.

У нас несравнимо меньше фестивалей, чем в Европе, где каждый городочек, каждая деревушка могут похвастаться своим собственным фестивалем (причем таким, в котором участвуют люди, которые не всегда не доезжают до Москвы). В этом плане мы всей страной, к сожалению, остаемся некой музыкальной провинцией.

Если посмотреть афишу Лондона, Парижа, Берлина, любого крупного города Европы или мира, становится понятно, что даже Москва находится на периферии. Хотя, конечно, здесь происходит огромное количество событий, но в плане исполнительского искусства музыканты, которые в тренде, Москву объезжают.

— Кто вам помогал сразу, потом, все эти годы?

— Сначала это был очень сложный путь. Первый фестиваль даже и не назывался VIVACELLO. Ивета и Тамаз Манашеровы с Фондом U-Art подключились уже ко второму фестивалю.

Помню, я шел по улице Климашкина в центре Москвы, и мне на голову упала воображаемая идея. Прямо там, на Климашкина, возле памятника Ленину. И все. Этот момент я точно помню. Виолончельный фестиваль – а почему бы не попробовать? Есть много таких подобных.

Потом родилась некая формулировка, которую мы использовали много лет, что наша русская виолончельная школа, если брать последние полвека (Ростропович и его ученики) – основа основ всех виолончелистов мира. Да, есть виолончельная академия в Кронберге, они много чего делают, есть в Манчестере большой виолончельный фестиваль, есть в Лос-Анжелесе фестиваль Пятигорского, с недавних пор прекрасная виолончельная биеннале в Амстердаме, а почему у нас ничего не происходит?

И я пришел с этой идеей в Московскую филармонию. Попросил своих друзей, которые спонсировали нас (помимо Московской филармонии). Спасибо им огромное! Так возник первый фестиваль. Он назывался «Посвящение Мстиславу Ростроповичу», которого не стало за год до этого.

Тот фестиваль сразу же прошёл на высочайшем уровне. В нем участвовали 12 виолончелистов Берлинской филармонии, к нам приезжал Кшиштоф Пендерецкий, был Родион Щедрин, выступал оркестр виолончелей, как сейчас…

Мы тогда сразу задали такую планку, которую надо было удержать.

“ИДЕМ С ВИОЛОНЧЕЛЬЮ ПО ЖИЗНИ, НЕ ДУМАЯ О ТОМ, ЧТО МОДНО, А ЧТО НЕТ”

Сегодня в Большом зале консерватории открывается международный виолончельный фестиваль “Посвящается Мстиславу Ростроповичу”.  Его арт-директор – Борис Андрианов, один из лучших российских виолончелистов нового поколения.

Потом меня судьба свела с Манашеровыми. Встретились случайно, в самолете познакомились. И мы нашли друг друга, подружились. В какой-то момент я связался с Тамазом на эту тему, они поддержали мою идею. Теперь уже много лет вместе мы делаем два фестиваля, VIVACELLO и VIVARTE.

— 10 лет – огромный срок. Какие самые яркие моменты фестиваля вам вспоминаются?

— Трудно сказать. Это очень трудоемкая история, потому что каждый раз перед фестивалем я перестаю активно играть на виолончели, а начинаю много беседовать. Несмотря на то, что я являюсь артистическим директором и основателем, и у нас прекрасно работает команда, все равно мы всё решаем вместе и много встречаемся.

Поэтому хочу сказать, что каждый фестиваль – огромное напряжение, даже «перенапряг» – перед, в «полном коматозе» – сам процесс, а потом выясняется, что следующий фестиваль делать поздно, надо было начинать за полгода до старта этого, и дальше всё идет в авральном режиме. А это такой режим, к которому я уже привык.

И, конечно, несправедливо было бы что-то за эти годы выделять. Происходило столько всего интересного! Это и приезд моего – в пятый раз сейчас – педагога Давида Герингаса.

ВИОЛОНЧЕЛИСТ ДАВИД ГЕРИНГАС: “В ЭТОМ ГОДУ ФЕСТИВАЛЬ СТАЛ СОБРАНИЕМ МОИХ УЧЕНИКОВ”

16 ноября 2016 в Концертном зале имени Чайковского в восьмой раз открылся международный виолончельный фестиваль VivaCello. Особым событием обещает стать концерт 20 ноября, посвященный 70-летию знаменитого виолончелиста Давида Герингаса.

Часто к нам приезжает (пожалуй, второй по частоте) великолепный виолончелист Джованни Соллима, который каждый раз удивляет и восхищает всех своим необычным искусством.

Это и премьеры, знакомство с новой музыкой: каждый раз я беру на себя ответственность выучить мировую премьеру, специально написанную для фестиваля.

Сейчас есть несколько композиторов, с которыми мы планируем сотрудничать, которые вызываются написать что-то для фестиваля. Последнюю вещь Гии Канчелия я сам просил его написать. Человеку 83 года, и он в разговоре упомянул, что найдет в себе силы и возможность в таком почтенном возрасте собраться и написать произведение крупной формы. Для нас это очень приятно и почетно.

Так что много всего запоминающегося самого разного толка произошло за эти годы. Но главное, за это время мы стали ядром, одной командой.

— А в плане личностного развития что вам дал VIVACELLO?

— Во-первых, конечно, это новый интересный организаторский опыт. Нейроны в голове соединились по-другому, и теперь я могу активно и быстро делать какие-то вещи в обычной жизни.

Например, у меня нет своего директора, но я понял, что благодаря смекалке и сноровке, приобретенным во время организации крупных фестивалей, которых у меня уже пять (помимо VIVACELLO и VIVARTE есть несколько проектов, очень мне дорогих), я сам себе могу организовывать какие-то вещи. Доверяя себе, могу все успеть.

Во-вторых, это возможность играть что хочешь и с кем хочешь. Как иногда бывает в камерной музыке – не с кем придется, а именно с тем, кого ты считаешь лучшим. И есть возможность порадовать других, как бы это высокопарно ни звучало, искусством своих коллег, многие из которых никогда раньше в Москву не приезжали, или давно не были, а теперь, благодаря фестивалю VIVACELLO, их можно у нас услышать.

В-третьих, это какие-то новые проекты, специально созданные под фестиваль. Мы делали и театральные проекты, и джазовые истории, и смешение жанров, в общем, мы экспериментировали.

— Этот фестиваль – юбилейный. Насколько особенной, отличающейся от других будет его программа?

— Мы решили, скажем так, оглянуться назад и повторить-развить какие-то удачные проекты. В частности, проект с Бахом, который у нас был раньше (проект с Леонидом Винцкевичем «Отражения виолончельных сюит Баха» в джазовом преломлении), и Тройной концерт Бетховена, который уже звучал и сейчас снова будет звучать.

— Давно у вас был Тройной Бетховена?

— Не так давно, четыре года назад. Тогда его играли Алена Баева и Штефан Владар, который приезжал с Венским камерным оркестром, он же дирижировал. И я.

В этот раз вместо меня будет играть Эдгар Моро (это мальчик, который в 17 лет получил вторую премию на конкурсе Чайковского, сейчас он стал помаститее), Юлиан Рахлин и Алексей Володин.

С Лешей мы учились в одном классе, но встретились с ним спустя много лет на фестивале у Рахлина на Майорке в прошлом году. Играли Трио Бетховена. Прекрасно было.

АЛЕКСЕЙ ВОЛОДИН: “ДЛЯ МЕНЯ ДУХ ВСЕГДА ВЫШЕ БУКВЫ”

Сто раз мы можем слушать одни и те же звуки, фразы, произведения, и вдруг в сто первый они зазвучат так, что перехватывает дыхание. И это будет настолько откровенно и ясно, что думаешь – неужели это происходит наяву? И как это возможно? Об этом и многом другом мы поговорили с тем, кто дарит нам незабываемые мгновения музыкального сопричастия – с Алексеем Володиным.

Мне бы очень хотелось, но для этого нужны еще какие-то дополнительные возможности, чтобы наш фестиваль стал шире, чтобы событий было больше, чтобы у нас проходил не один концерт за три дня, а наоборот, три концерта в день.

Прекрасный пример – виолончельный фестиваль в городе Клайпеда, который с прошлого года делает виолончелист Миндаугас Бачкус, где вместе с концертами проходят выставки, и вообще много событий, посвященных виолончели. Весь город живет этим.

Конечно, в таком мегаполисе, как Москва, трудно сделать, чтобы весь город жил одним фестивалем, тем более, виолончельным, но, может быть, скоро мы к этому придем. Мы движемся в этом направлении.

Очень насыщают нашу программу замечательные мастер-классы, которые в этом году будут проходить в третий раз. Все-таки это очень большая история, в которой принимают участие разные студенты.

— Вход свободный на мастер-классы?

— Да. Но они не очень длинные, да и всех желающих невозможно вместить. Поэтому будут отбираться самые сильные и интересные студенты. Хотя, я считаю, что и пассивный мастер-класс, когда студент может просто прийти и послушать, – это не менее ценно, чем поиграть.

Меня все желающие спрашивают: «Можно я приду поиграть?». Я отвечаю, что «Вы приходите, посидите эти два-три часа, и всё, что будут говорить, можете использовать для себя».

Какая разница – у всех приблизительно одни и те же вопросы, проблемы, а человек делится своими знаниями со всеми, кто сидит и слушает.

— Почему в этом году вы решили сделать один концерт фестиваля в Санкт-Петербурге?

— Так совпало. Вообще, идея выездных концертов фестиваля витала давно, это ведь практикуется на разных фестивалях. И мы тоже аккуратненько решили попробовать. Тем более, в эти дни в Санкт-Петербурге проводится Культурный форум России, и в его рамках мы решили сделать гостевой концерт фестиваля именно там.

У нас есть друзья в Петербурге, которые поддержали, помогли нам с этим концертом. Это наш замечательный друг Глеб Руденко, потрясающий меломан. Глеб ездит по всему миру, всё свободное время посвящает прослушиванию концертов и ему очень захотелось в своем родном городе быть причастным к созданию интересной программы. И вот мы решили, уж коли мы музыкантов привозим в Москву, завезти их и в Петербург.

Концерт будет проходить в Капелле, в десять вечера, а играем то, что и в Зале Чайковского. Вот так родился этот концерт. Плюс еще у нас планируется концерт в Тбилиси, 19 ноября, во время фестиваля. Будет повтор премьеры Канчели.

— Раз уж мы заговорили про премьеры, чем порадуете в этот раз?

— Начинаем фестиваль с мировой премьеры, «Т. S. D. для виолончели с оркестром» (тоника-субдоминанта-доминанта) Гии Канчели.

Как сам композитор говорит, «с возрастом хочется писать более простую музыку более простым языком». А сейчас он хотел эту простоту довести до совершенства, используя только три гармонии, такой простой язык. И крупное сочинение. Хотя оно очень похоже на стилистику его других произведений.

ЮБИЛЕЙНЫЙ ФЕСТИВАЛЬ VIVACELLO ОТКРОЕТСЯ ПРЕМЬЕРОЙ

Главная премьера нынешнего форума – новое сочинение Гии Канчели «Т – S – D» для виолончели с оркестром, написанное для Бориса Андрианова.

— Когда вы его выучить успеете?

— Уже выучили. Мы его репетировали в Тбилиси. Месяц назад.

— Теперь поняла, почему концерт в Тбилиси. Это из-за Канчели?

— Конечно. В благодарность ему, сделать грузинскую премьеру.

— А как вам самому этот концерт по ощущениям?

— Я уже в третий раз работаю с его музыкой. Она, конечно, невероятно хрупка. Как звенящая тишина. Так тихо. И паузы, которые являются частью музыки, но при этом такое напряжение все время повисает! И эта, только ему, Канчели, присущая, щемящая, ноющая внутри боль не оставляет равнодушными ни исполняющих, ни слушающих.

Погружаешься в какой-то транс во время исполнения. Учить-то несложно, важно попасть в это состояние и ввести в него всех остальных.

— Канчели прилетит в Москву на премьеру?

— Он не прилетает в Россию вообще по политическим соображениям с 2014 года. Это не секрет. Хотя после событий 2008 года он еще приезжал. А теперь нет.

— Когда состоится эта премьера?

— 11 ноября, на открытии фестиваля, в зале «Зарядье». Не люблю называть это «открытием-закрытие», потому что у нас мало концертов, так что пусть будет «первый концерт» и «последний».

— А вторая премьера? Посвящена Герингасу?

— Да, это будет российская премьера итальянского композитора Сильвии Коласанти – Концерт для виолончели с оркестром. Ничего не скажу про это произведение, я целиком и полностью доверяю вкусу Давида. Он сказал, что это красиво. И сам будет его играть.

И еще на открытии фестиваля он будет дирижировать виолончельным оркестром. Мы собираем всех виолончелистов Москвы.

— Вот-вот. Что это такое – «фестивальный оркестр виолончелистов»? Их действительно будет сто?

— Планируем, что их будет примерно сто. Телеканал «Россия-Культура», кстати, делает трансляцию нашего открытия.

— Как вы подбирали виолончелистов, где столько нашли?

— У нас есть много желающих среди учащихся. Но в первую очередь я проштудировал московские оркестры.

— Как вы отбираете людей для участия в своих фестивалях? То есть, каким надо быть, чтобы вы привлекли в свой проект?

— В первую очередь это должен быть – прекрасный музыкант. Второе – человек, с которым приятно проводить время. Не всегда это совпадает. А бывают всяческие опыты.

В прошлом году, например, нам попался такой капризный дирижер, что я проклял все на свете. Как дирижер он был – хороший, как человек оказался не очень… Ну, а что делать. Терпеть нужно. Ты же не можешь допускать во время фестиваля какие-то терки. И потом, это все-таки люди, с которыми ты проводишь время за сценой.

Вообще, любая поездка – это мини-жизнь. Ты находишься в замкнутом пространстве. Вы занимаетесь одним делом, живете в одной гостинице, едите вместе, шутите вместе, смеетесь, играете, спорите. Трудно быть в этом процессе с каким-то человеком, который тебе не нравится. Здорово, когда подбирается команда.

Конечно, мне приятно с людьми работать, благо, у меня большой опыт. Путешествую по миру, знакомлюсь с музыкантами. И они приезжают ко мне. Но это не просто так, что менеджер позвонил и сказал, давай поезжай на этот фестиваль. Это происходит на другом уровне – я ведь лично приглашаю. Со всеми разговариваю, всех зову. Они ко мне приезжают как бы в гости.

— Вместе с вами на сцене будет и ваш наставник Давид Герингас. Каково это – выступать со своим педагогом?

Давид Герингас и Борис Андрианов. Фото – Евгений Евтюхов

— Как под отеческим крылом. Слушаюсь и выполняю все указания. Хотя мы перешли на «ты» по его просьбе, это профессиональная субординация. Конечно, он мне дал всё то многое, что я умею.

Мне вообще очень повезло в жизни с педагогами. Последним был как раз Давид, у которого я учился много лет. Конечно, он оказал большое влияние на мою манеру игры, очень многое я у него перенял. Каждая творческая встреча с ним – это очередной урок.

— Как выстраиваете программу фестиваля? Не устали придумывать в десятый раз?

— Иногда я встречаю некое сопротивление, что программу надо делать более доступной. Но у нас, виолончелистов, оркестровый репертуар не такой большой и играть все время Вариации на тему рококо Чайковского или концерт Дворжака невозможно!

Ищем какие-то новые произведения, пытаемся разбавить что-то более классическое чем-то более авангардным. Потому что на самом-то деле репертуар огромный.

Вы вспомнили сегодня о «Возвращении», а он ведь будет проводиться в 23-ий раз. И у них правило, что не повторяется ни одна программа. 23 фестиваля по 4 концерта каждый раз – это под 100 концертов, в которых звучит по несколько произведений и концерты идут по три часа. Я не участвовал, кстати, только один раз в прошлом году…

Это я к тому, что репертуара – хватит. Поди только выбирай.

— Ну, а кто выбирает для VIVACELLO? Вы сами?

— Да, я лично. Иногда спрашиваю, что интересное, новенькое кто-то хотел бы сыграть. Иногда сам прошу что-то сыграть. Даже заставил в прошлом году Ли-Вэй Циня – это китайский, из Австралии, живущий в Сингапуре виолончелист, получивший вторую премию на Конкурсе Чайковского (на том же, где играл я), ни разу с тех пор не приезжавший в Москву.

Он никогда не играл Вариации на тему рококо в авторской редакции. И мы решили его пригласить. Он сначала отказался, говорит, я не могу, у меня столько всего вокруг! А я отвечаю, нам нужен Чайковский в этой программе, а Рококо в том виде уже звучали два раза, в третий раз не хочу. И, если будет звучать Рококо, то только в авторской версии. Выучил. Спасибо ему.

— Кстати, по поводу «выучил». На фестиваль, как водится, приезжают музыканты, которые до этого не играли вместе, а у вас – новое премьерное произведение, которое, к тому же, играется в ансамбле. Когда успеваете репетировать, причем так, чтобы не пострадало качество исполнения?

— Если ты классный музыкант, ты все уже выучил.

— Но ведь часто это бывает не так. Выучить можно заранее, а вот сыграть в ансамбле с листа?

— Подразумевается, что человек знает свою партию назубок, знает партии всех других назубок, мы садимся и сразу же играем вместе. Дочищаем какие-то унисоны. Находим свежие классные музыкантские идеи, опираясь на свой опыт в этом произведении. А что-то находится прямо на сцене.

Конечно, музыканты должны быть чуткие, такие, которые могут предвосхищать действия своего партнера на сцене. В прямом эфире, вот здесь, на сцене или на репетиции, услышать, когда наступит сильная доля, помочь коллеге. Просто быть классным камерным музыкантом. И таких – не так уж много.

Конечно, это огромная виртуозная работа, и не все музыканты могут это сделать. Это вообще самое интересное. И это, наверно, то же самое, что мы делаем, играя с оркестром или с пианистом. Только когда несколько струнников – намного сложнее.

Прошли те времена, когда репетировали по тридцать раз в течение месяца. Может, это и прекрасно. Скорость жизни так возросла, что нет такой возможности.

Борис Андрианов. Фото – Евгений Евтюхов

Конечно, это фестивальный вариант, когда люди съезжаются и за короткое время должны сыграться так, чтобы выступить. Но какой уровень потом будет? Для этого должен быть пункт А – «прекрасный музыкант». Помимо прекрасных людей должны быть прекрасные музыканты, чтобы потом не страдать. Он классный парень, да, но звучало у вас, ребята, кто в лес, кто по дрова. Такого быть не может.

ДЭНИЕЛ ДОДДС: «СЕГОДНЯ НИКТО НЕ СТАНЕТ РЕПЕТИРОВАТЬ ПОЛГОДА»

Руководитель Lucerne Festival Strings Дэниел Доддс о Клаудио Аббадо и по-настоящему мягком piano.

Конечно, мы же не роботы. Всё – живой организм, всё влияет на исполнение. Настроение хоть одного из исполнителей. В камерной музыке такое – всегда. Но у меня есть невероятная закалка после фестивалей Юлиана Рахлина и Жанин Янсен, когда фестиваль идет две недели подряд.

Я года три-четыре приезжал к Жанин на фестиваль в Утрехт (сейчас она его уже не проводит). Это такой колоссальный опыт! И там у тебя нет возможности репетировать – запланировано всего две репетиции. Одна репетиция накануне, одна – в день концерта.

— Вы упомянули, что, помимо VIVACELLO и VIVARTE, у вас есть еще несколько проектов, важных для вас: «Поколение звезд. Молодые музыканты – регионам России», «Музыкальная экспедиция». Почему вы этим занимаетесь, что вас, успешного, невероятно занятого, музыканта, заставляет отдавать свое время, силы, энергию?

— Проекты «Поколение звезд. Молодые музыканты – регионам России» и «Музыкальная экспедиция» проходят при региональной и федеральной поддержке. Фестивали VIVACELLO и VIVARTE проходят исключительно усилиями Фонда U-Art, то есть на деньги моих друзей, которые на это подписались.

Конечно, можно сказать, что я благотворительно выступаю, но не всё же измеряется этим. Это, конечно, огромный кусок жизни, но какой кайф, какое удовольствие!

Если говорить про практическую сторону – это новые связи, новые музыканты, новые контакты, с которыми ты сначала сотрудничаешь, потом уже дружишь, и тоже к ним приезжаешь. Не то, чтобы «кумовство», где ты – мне, я – тебе. Такое часто практикуется, я не очень это люблю и никогда не говорю, что «я тебя пригласил, а за это ты мне…». Мне кажется, музыка от этого страдает. Такого не должно быть.

Но я надеюсь, что мой уровень позволяет мне соглашаться без угрызений совести на ответные приглашения своих коллег.

Давайте я вам расскажу про «Музыкальную экспедицию», мы как раз начинаем к ней готовиться. Это для меня как праздник, большое удовольствие, честно говоря. Пионерский лагерь, которого я был лишен в детстве. Ты попадаешь в дикие места, и вы там делаете то, чем занимаетесь всю жизнь, но в таком месте, где это никак не может происходить. И получается такое несовпадение зрительной картинки и звукоряда, что оно полностью переиначивает сознание и твое, и тех, кто там, по ту сторону, оказался.

Да, в регионах происходит своя жизнь, работают местные филармонии и так далее. Но, согласитесь, в уездный городок в Вологодской области максимум, кто может доехать – это солист Вологодской областной филармонии. Это совершенно другое впечатление.

А ребята, которые играют там, тоже находятся под впечатлением увиденного. И это не может не отражаться на их игре, а всё вместе дает такой замес.

— Представляю. И вспоминаю сразу Транссибирский фестиваль. Мы ездили с Сергеем Тарасовым, Кларой Джуми-Кан и Анри Демаркеттом в Бердск и Ордынское, и они выступали в местном клубе. Как их принимала местная публика! Для сельчан это были – звезды. Обычные простые люди пришли слушать Сонату Франка…

— У нас примерно то же самое. А еще мы это делаем летом. И эти концерты – бесплатные для всех, на открытом воздухе, в деревнях и так далее. Вы не представляете, как они слушают!

КЛАРА ДЖУМИ КАН: “МУЗЫКАНТЫ – ВСЕГО ЛИШЬ “ПРОВОДНИКИ” ИДЕЙ КОМПОЗИТОРОВ”

Клара Джуми Кан рассказала об опыте преподавания на мастер-классах и о сотрудничестве с русскими музыкантами.

В этом году хочу сделать четыре «Музыкальные экспедиции», в уже нашей ставшей привычной Владимирской области, в уже полюбившейся нам Вологодской, где мы два раза были, в Карелии и в Тверской области.

Вместе с ребятами из «Арзамаса» мы будем снимать ролики и играть возле разрушенных сельских церквей в Тверской области, а они еще организуют лекции на эту тему. Пока мы еще не поняли, в какой это будет форме, либо текст, либо кто-то будет наговаривать, но это наш совместный проект.

Мы уже ездили в сентябре вместе с редакцией «Арзамаса» по самым интересным местам Тверской области – выбирали. Невероятные места! У нас, конечно, есть заброшенные сельские церкви по всей стране, это не секрет. Но там – какая-то особая концентрация, потому что между Петербургом и Москвой – огромная, совершенно беднющая область. И там этого всего – навалом.

Мы даже не добрались до церкви, которую построил Бенуа. Искали по описаниям одного портала: бросаешь машину, идешь три километра через лес, полкилометра через болота, потом появятся купола, ты идешь, сворачиваешь у оврага…А по-другому просто не добраться. И это все в обозримом будущем – исчезнет. Потому что никогда в жизни у администрации Тверской области, при том, как все развивается, это не сохранится.

Владимир – это Золотое кольцо. Там, помимо Суздаля, а мы, поверьте, объездили все вокруг, есть еще столько всего, и оно более-менее в порядке. Во всяком случае, как-то охраняется и со временем так или иначе косметически поддерживается. Хотя я не понимаю, как можно в городе Суздаль построить тысячи гостиниц, а монастыри стоят и ветшают…

А в Тверской области вообще все очень плохо, поэтому мы хотим, чтобы это хоть немножко заполнилось. Там встречаются такие шедевры архитектуры! Архитектор Львов, например, строил. Раньше были большие села, приходы на две тысячи человек, а сейчас – либо вообще церкви вымерли, либо остались три двора. Заколочено все. И церковь стоит в руинах. Где-то мозаики сохранились, где-то уникальные изразцы.

И мы выберем те, которые представляют собой архитектурную ценность и исторически тоже есть о чём рассказать. Все, что можно сделать – это законсервировать их до того момента, когда найдутся средства для реконструкции. Но 99 процентов – вероятность того, что с лица земли в ближайшее время это всё исчезнет.

Вы же понимаете, для этого не надо ничего взрывать. Природа берет своё, разрушает. Зачем мы это делаем? Ну, интересно же. Это и есть наш очередной проект «Музыкальной экспедиции» летом 2019 года.

— Как вы отдыхаете, ведь при том режиме, в котором вы существуете, очень непросто найти время для себя? Что доставляет вам радость?

— Я становлюсь трудоголиком и понимаю, что на самом деле радость – она и есть в этом творчестве. Если у меня вдруг появляются дни бездействия, я не знаю, чем себя занять, если я один.

Конечно же, радость всепоглощающей любви к друзьям, к семье, к любимой женщине, к детям своим, к музыке. И, конечно, род нашей деятельности. Он держит нас в прекрасном духовном состоянии. Бывает, что все тебя бесят, а поиграл немножко, всех полюбил опять.

Радость общения, радость путешествия, радость познания мира – мне кажется, это самое главное, что есть у любого человека. Радость твоего творчества. Причем не обязательно быть в творческой профессии – можно быть творческим дворником, и любить свою профессию.

Если каждый будет любить свою профессию, относиться к ней с уважением и чувствовать себя востребованным – тогда наш мир будет лучше. Таксист, который на самом деле должен быть профессором, а здесь он временно и не понимает, что делает, зол на всех. Но он чувствует свой комплекс неполноценности и неприкаянности.

Много комплексов приносит нам много неприятностей. Все проблемы – от комплексов. От них надо избавляться, и в этом – секрет, мне кажется, счастливой жизни.

— Главное – самому осознавать, что они у тебя есть. И тогда можно что-то с этим делать.

— В профессии это – комплекс невостребованности. Всегда. К примеру, охранники в консерватории. Это позор Московской консерватории. Опять же, наверно, это люди, которые должны быть подполковниками ФСБ, как минимум, но почему-то они, силовики, много лет сидят и охраняют консерваторию.

К примеру, в Королевской Академии музыки в Лондоне тебя встречают два джентльмена, которые не смотрят сериалы в рабочее время, а встречают тебя: «Сэр, здравствуйте. Вы – к кому?». Они тоже исправно исполняют свою службу. Они никогда в жизни не пропустят тебя с улицы – туда. Но то самое человеческое достоинство, которое ты сам к себе и по отношению к другим должен испытывать, там – налицо.

А здесь – люди, опять же, закомплексованные и, конечно, абсолютно не вписывающиеся в эти стены, встречают нас много лет! Это яркий пример того самого комплекса, от которого я желаю избавиться как можно скорее нам всем, и тем, кто учится, и тем, кто работает и преподает в Московской консерватории.

— Вы еще и преподавать успеваете?

— Мало успеваю, к сожалению, и мне очень стыдно. Мне не хватает, как Наталье Николаевне Шаховской, времени. Чтобы – приезжаешь с гастролей, садишься, виолончель кладешь в угол, и с утра до вечера – студенты. А она была семижильная. Ростропович был двадцатижильный.

Я направил свою энергию, силы на фестивали, которые занимают очень много времени. Вот, к примеру, сегодня: я приехал из Тулы (был там на фестивале «Джазовая провинция»), в час дня зашел домой, и с часу дня я разгребал вопросы организации. А мне бы сесть и заниматься…

Вот на этой щемящей ноте и завершилось наше быстрое интервью. Бориса унес поток срочных и неотложных дел, а мне осталось лишь напомнить о том, что фестиваль VIVACELLO пройдет с 11 по 23 ноября 2018 года и первый концерт, который состоится в зале «Зарядье», уже совсем скоро.