Событие
В начале 2017 г. фонд U-ART объявил о запуске стипендиальной программы для научных сотрудников Государственной Третьяковской галереи. Стипендия фонда позволит осуществить исследования в музеях, архивах, университетах и других институциях за рубежом. Евгения Илюхина, заместитель заведующего Отдела графики XVIII — начала XX вв., одна из первых стипендиатов программы, подала заявку на поездку в Центр Помиду, её проект связан с изучением творчества М. Ларионова и Н. Гончаровой во Франции. СМИ
Исследование станет одним из важных этапов в подготовке масштабной ретроспективы М. Ларионова, которая пройдет в Третьяковской галерее осенью 2018 года.
Исследователь не всегда может побывать в тех местах, где жили и работали художники, особенно, если это города зарубежья. Мне эту возможность предоставил фонд U-Art, подаривший двухнедельное пребывание в Париже. Грант был выделен на исследовательский проект, связанный с парижским периодом творчества знаменитых русских художников Михаила Ларионова и Наталии Гончаровой, а местом стажировки был определен Музей современного искусства, более известный как Центр Жоржа Помпиду (1). Там в экспозиции представлены работы этих ярких представителей русского авангарда, в фондах хранятся их живописные и графические произведения, а в архиве — оставшаяся во Франции часть документов.
Было понятно, что большую часть времени я проведу именно в Центре Помпиду, но странно было не воспользоваться возможностью увидеть и сам Париж Ларионова и Гончаровой. Конечно, в эпоху интернета, гугл-карт с панорамным обзором и прочего, можно как-то визуализировать эту топографию, но никакое виртуальное путешествие не может сравниться с настоящей прогулкой по парижским улицам. К счастью, со времен барона Османа Париж не подвергался глобальным «реконструкциям», ты ходишь по тем же улицам с теми же домами, что и Ларионов и Гончарова в 1920–1930−е годы. Сменились лишь вывески, транспорт и одежда прохожих. Поэтому первое, что я сделала, приехав в Париж, — купила подробную карту и, сверяясь с адресами, указанными на конвертах, приглашениях, программках, обозначила «памятные места». Я решила начать исследования с момента первого приезда художников в Париж — эту художественную мекку начала ХХ века. Надо сказать, что «первый Париж» у Ларионова и Гончаровой «случился» в разное время. Ларионов оказался там раньше. В 1906 Дягилев, организовавший большую ретроспективную выставку Русского искусства в Гран Пале (2), не только включил в экспозицию живописные полотна художника, но и пригласил его самого, правда, в качестве рабочего, для монтажа панно М. Врубеля. Где Ларионов жил в первый приезд неизвестно. Скорее всего, на правом берегу Сены, недалеко от Гран Пале.
Второй совместный приезд художников в Париж состоялся в 1914 и был связан с премьерой оперы-балета «Золотой петушок», которая с триумфом прошла в знаменитом парижском театре Гранд-Оперà (3) [фр. Grand Opéra, в современной Франции известна как Опера́ Гарнье́ (фр. Opéra Garnier]. Любопытно, что и во второй приезд Ларионов был приглашен в качестве «подсобного рабочего», на афише он обозначен как исполнитель декораций по эскизам Гончаровой. С тех пор Оперà стала для Ларионова и Гончаровой любимым местом, куда они неоднократно возвращались и с «Русскими балетами». В 1932 там состоялась премьера балета С. Прокофьева «На Борисфене» с хореографией С. Лифаря. Ларионов и Гончарова были художниками спектакля, но Ларионов принимал активное участие и в постановке балета, и в разработке его сценария. В его блокнотах множество заметок и комментариев на эту тему.
На правом берегу Сены были расположены и другие театры, которые снимал Дягилев для гастролей «Русских балетов» и где шли оформленные Ларионовым и Гончаровой спектакли: театр «Гёте лири́к» и театр Сары Бернар. После премьеры «Золотого петушка» Гончарова проснулась знаменитой, и открывавший свою галерею знаменитый французский арт-диллер и коллекционер Поль Гийом (один из первых собирателей африканского искусства) пригласил Гончарову и Ларионова в качестве первых экспонентов. Предисловие к каталогу выставки написал Гийом Аполлинер, друживший и с Полем Гийомом, и с обоими художниками. На рисунках Ларионова часто встречается его фигура в военной форме. Итак, вот он дом № 6 на Rue de Miromesnil, где была галерея П. Гийома (4) , а теперь расположилось дизайнерское мебельное ателье. …И никакой памятной таблички о Поле Гийоме, чья переданная в дар Франции коллекция экспонируется в музее Оранжери́ [фр. Le Musée de l’Orangerie — представляет работы импрессионистов и постимпрессионистов, находится на Площади Согласия]. Галерея часто переезжала и, похоже, адрес этот сохранился лишь в газетных хрониках и на пригласительном билете выставки Ларионова и Гончаровой.
Однако приглашения на вернисажи к Полю Гийому художники получали регулярно. Так, в архиве Центра Помпиду я обнаружила пригласительный на открытие выставки негритянской скульптуры в 1919 году. Эта, в общем-то случайная, находка помогает расшифровать смысл другого документа, хранящегося в Отделе рукописей Третьяковской галереи. Странная строчка из письма Гийома Аполлинера, приглашающего Ларионова навестить его и «удовлетворить свой негритянский аппетит», напоминает о том вернисаже выставки негритянского искусства. Первые два приезда в Париж состоялись, когда художники еще жили в России. В третий раз в Париж они попали уже после отъезда из России и почти четырех лет путешествий со знаменитой антрепризой «Русские балеты» С. П. Дягилева.
В 1918 они поселились в Отель де Кастиль (5) на улице Камбон. (Сейчас это роскошный 5−звездочный отель, а каким он был в конце 1910−х представить трудно — старых фотографий я не нашла). В отеле художники прожили недолго: несмотря на свою известность, богатыми Ларионов и Гончарова не были. Дягилев, который вечно находился в поисках денег на свои постановки, расплачивался с сотрудниками неохотно. Не зря постоянный рефрен писем Ларионова Дягилеву — напоминание о невыплаченных гонорарах.
Так или иначе, в мае 1919 художники снимают квартиру на левом (более дешевом) берегу Сены, в 16−м округе, на углу улицы Жака Калло́ и улицы Сены (6). В этой квартире они останутся до конца жизни. Любопытно было бы узнать, сыграло ли роль при выборе квартиры название улицы: в честь Калло́ (фр. Jacques Callot; ок. 1592–1635) — виртуозного рисовальщика и гравера XVII века. Во всяком случае, в коллекции, которую собирал Михаил Ларионов, работы Калло присутствовали. Квартира была на верхнем этаже, а на нижнем и в то время размещалось кафе «La Palette» (Палитра).
На Левом берегу Сены снимали квартиры и арендовали комнаты художники, поэты, писатели, издатели и студенты (недалеко — Латинский квартал). От подъезда дома, где располагалась 2−комнатная квартира Ларионова и Гончаровой, можно шагами промерять и проверить маршруты, которые, очевидно, были для них привычными (большей частью ведь ходили пешком). Если повернуть направо, а затем налево, то буквально через пять минут попадешь на узкую улочку Висконти́ — там была мастерская Гончаровой, появившаяся чуть позже. В этом доме с мансардным последним этажом до сих пор находятся мастерские и ателье. Улица Висконти выводит на улицу Бонапарт, где по-прежнему множество книжных магазинчиков и антикварных лавок. Здесь же, в доме № 13, было издательство Якова (Жака) Поволоцкого, в помещении которого устраивали небольшие художественные выставки, а главное — издавали поэтические сборники с иллюстрациями Ларионова и Гончаровой и ее альбомы пошуаров. [Слово «пошуар» (от фр. poche — карман, прорезь] означает «трафарет». Это способ создания произведения с помощью трафаретных форм, через которые вручную наносили краски. Количество трафаретов соответствует количеству воспроизводимых цветов. В этой технике Н. Гончарова исполнила альбомы «Театральные портреты» и др.] Недалеко располагалось ателье Эжена Делакруа, уже во времена Ларионова превращенное в музей, куда Ларионов пытался завлечь С. Дягилева. А чуть левее — улочка Сен-Бенуа, с маленьким ресторанчиком «Пти Сен-Бенуа» (7) , с хозяевами которого — семьей Варэ дружили художники. Они не только регулярно (видимо, почти каждый день) обедали там, но и получали «в подарок» использованные меню, на обороте которых Ларионов рисовал. В хранении Третьяковской галереи — несколько пачек этих меню с рисунками Ларионова, в том числе, интерьерами самого ресторанчика, с набросками сценок, фигурами официантов и официанток. Конечно, невозможно было удержаться и не заглянуть в этот ресторан. Он сохранился в неизменном виде: та же стойка, так же стоят столы и многие блюда по-прежнему в меню. В конце ужина я показала официантке фотографии рисунков Ларионова на меню 1920−х годов, и в маленьком ресторанчике поднялась настоящая буря. Официантка позвала управляющую, они охали и ахали над фотографиями, радостно повторяли, что эти блюда еще готовят. Правда, на вопрос про цены, скромно опустили глаза и сказали: «Увы…»
Улица Сены выводит прямо на набережные с лавками букинистов. Именно там Ларионов пополнял свою коллекцию гравюр, старых книг, плакатов, альбомов моды. Сейчас старые книги здесь уже редкость, продают больше сувениры для туристов, но еще несколько лет назад можно было приобрести книги XIX века, старые карты, атласы разного рода. Если идти в противоположную сторону от квартиры художников (налево по улице Сены), попадешь на знаменитый бульвар Сен-Жермен, где находятся кафе «Де Флор» и «Два Маго» — места сбора художников и поэтов. Там Ларионов и Гончарова назначали деловые и неделовые завтраки, обеды и ужины с артистами и постановщиками, поэтами, художниками. Сегодня — это дорогие рестораны, делающие рекламу на своем художественном прошлом, где бюджетному туристу по карману, в лучшем случае, чашка кофе. А тогда бедные художники, которым было далеко идти до своих квартир, ночевали здесь на сдвинутых стульях и столах.
Недалеко от бульвара, ближе к Люксембургскому саду, лежит улица Vieux Colombier [т.е. Старая Голубятня], где уроженка Петербурга Юлия Сазонова арендовала помещение для своего «Театра маленьких деревянных комедиантов». Наталья Гончарова исполняла для этого театра эскизы марионеток, декораций и костюмов, а Ларионов, кроме этого, писал либретто пьес. Однажды, увлекшись теорией, он не успел вовремя нарисовать декорации и решил просто объяснить публике свой замысел. И вот вместо представления, зрители после открытия занавеса обнаружили человека на стуле, который, жестикулируя, пытался им что-то втолковать на скверном французском. «Успех» был колоссальный: спектакль окончился вызовом полиции, унимавшей разбушевавшуюся толпу.
Если от бульвара Сен-Жермен пойти на юг мимо Люксембургского сада (например, по бульвару Сен-Мишель), то мы попадем в еще одно знаменательное место. На пересечении бульвара Сен-Мишель с Авеню д’Обсерватуар, находился знаменитый зал Буйе (Salle Bullier, или Le Bal Bullier: Avenue de l’Observatoire, 31)( 8), ныне не существующий. Здесь, среди прочего, устраивали благотворительные балы в поддержку художников, одним из главных организаторов которых в 1920−е годы был Ларионов. Он не только придумывал декорации, костюмы, маски, но и разрабатывал программу бала, ставил хореографические миниатюры и даже сочинял рецепты коктейлей, химические формулы которых опубликованы в программках.
Жили художники на Левом берегу, но выставочная жизнь их проходила на правом «буржуазном» берегу. Именно там находились помещения галерей, которые они арендовали для выставок, самостоятельно или вместе с другими художниками. Тут жили и потенциальные покупатели произведений — богатые парижские буржуа. Первые выставки собственно парижского периода Ларионова и Гончаровой прошли в двух галереях на улице SaintHonoré: галереи Sauvage и Barbazange (NN 370 и 109) (9–10). Это были экспозиции «Современного Театрально-декоративного искусства Н. Гончаровой и М. Ларионова» — свидетельство их 3−летнего блистательного сотрудничества с С. П. Дягилевым и его «Русскими балетами». На выставках в обеих галереях был показан один и тот же состав экспонатов — эскизы декораций Ларионова и Гончаровой к «Литургии», «Русским сказкам», «Полуночному солнцу», «Испании» и «Триане». На открытии первой присутствовал весь цвет Парижа — художники, музыканты, писатели, модельеры, просто светская публика…
Рядом с эскизами были помещены настоящие огромные декорации, на фоне которых в течение выставки разыгрывались скетчи, прошел целый ряд музыкальных концертов. Во всем этом активное участие принимал сам Ларионов. Он же с удовольствием разрисовал типографские афиши выставки, создав еще одну экспозицию — беспредметного искусства. Впрочем, на одной из афиш — его автопортрет. Выставки тогда длились недолго — две недели. Еще две галереи, о которых хотелось бы упомянуть, располагались на улице La Boétie: это галерея Billet (№ 30) и Epoque (№ 22) (11–12). С 14 по 28 октября 1930 в галерее Billet прошла ретроспективная выставка макетов, декораций и костюмов для антрепризы «Русские балеты С. Дягилева», где Гончарова и Ларионов представили эскизы всех оформленных ими для Дягилева спектаклей. В том же году совместно с Пьером Вормсом Ларионов издает книгу о Русских балетах С. Дягилева (Les Ballets Russes. Serge de Diaghilew et la décoration théâtrale, par Natalie Gontcharova, Michel Larionov, Pierre Vorms. Paris, 1930).
А в 1931 году в недалеко расположенной галерее Epoque прошла персональная выставка работ Михаила Ларионова, организованная литературно-художественным журналом «Числа». Здесь, впервые за время пребывания в Париже, были представлены в большом объеме последние станковые работы художника. Последняя двойная персональная выставка Ларионова и Гончаровой состоялась тоже на правом берегу — в Центре Помпиду в 1995.
Разумеется, перечисленными адресами не ограничиваются места, где бывали Ларионов и Гончарова. Были еще квартиры знакомых и друзей, типографии, издательства, наконец, магазины художественных материалов, фотоателье и т.д. Но, пожалуй, в этом случае статья рискует превратиться в толстый том справочника, поэтому в конце хочу добавить лишь одну маленькую, но очень символичную деталь. Левый и правый берег Сены соединены множеством мостов, и самый близкий мост, находящийся недалеко от того места, где улица Сены выходит на набережную, называется «Мост искусств».